Петр Еропкин: Архитектор и жертва политических интриг

Петра Михайловича Еропкина называли «архитектором трудной судьбы»…

Его имя редко упоминается в лекциях и на экскурсиях — ведь «ничего не сохранилось», и, казалось бы, нечего обсуждать.

Но это не так.

Потомок смоленских князей, чья родословная восходит к Владимиру Мономаху, Петр был сыном боярина Михаила Федоровича, сторонника реформ Петра I. Именно поэтому Еропкин оказался в числе «птенцов гнезда петрова» и отправился учиться сначала в Данию, а затем в Голландию и Италию, где изучал «архитектурные искусства и различные науки».

Через семь лет в Петербург вернулся высокообразованный специалист, владеющий европейскими языками и горящий желанием служить Родине. Вместе с ним в Россию прибыли книги, которые положили начало его богатой библиотеке.

В декабре 1724 года по указу Петра I был проведен профессиональный экзамен, в комиссии которого участвовали ведущие архитекторы того времени: Трезини, Земцов, Киавери и Растрелли-старший.

Трезини и Земцов сочли практические навыки молодого архитектора недостаточными: «хотя в теории силен, на практике не так искусен», и Еропкин получил звание архитектурного «гезеля» (ученика, подмастерья).

Спустя год, благодаря поддержке Михаила Земцова, Еропкин успешно сдал повторный экзамен и был назначен архитектором с чином подполковника. Через два года он уже сам принимал экзамены у Ивана Коробова, который впоследствии станет создателем Адмиралтейства.

Казалось, что судьба Еропкина была предрешена. Первый русский профессиональный зодчий, имеющий за плечами теоретическую и практическую подготовку, быстро поднимался по карьерной лестнице. Он много строил — в Москве, а также в окрестностях Петербурга — Екатерингофе, Стрельне, Петергофе.

В Москве Еропкин познакомился с Артемием Волынским, с которым подружился, а затем стал родственником — Волынский женился на сестре Еропкина.

При Анне Иоанновне Еропкин стал главным архитектором Петербурга, без его разрешения не возводилось ни одно здание в городе. После пожаров 1736 и 1737 годов была создана Комиссия по строительству Санкт-Петербурга, которую возглавили Еропкин и Коробов.

Тогда и появился генеральный план реконструкции города — проекты планировки и застройки центральных районов, трехлучевая система улиц-магистралей — Невского проспекта, Гороховой улицы и Вознесенского проспекта.

Петр Михайлович занимался не только строительством. Вместе с Михаилом Земцовым он составил первый в России архитектурно-строительный трактат «Должность архитектурной экспедиции», четко определивший права и обязанности архитекторов. Кроме того, он перевел на русский язык труды Андреа Палладио, добавив свои комментарии.

В 1740 году Еропкин присоединился к «кружку Волынского», члены которого выступали против «бироновщины» и лично фаворита императрицы, осуждая засилье иностранцев во власти. Они планировали ограничить самодержавие, усилить влияние дворянства и разрабатывали проекты улучшения торговли, финансов и образования.

Последним проектом Еропкина стал знаменитый Ледяной дом на Неве между Адмиралтейством и Зимним дворцом. Его возвели по приказу Анны Иоанновны для потешной свадьбы шутов — князя Михаила Голицына и Авдотьи Бужениновой. Строительством руководила «маскарадная комиссия» под началом кабинет-министра Артемия Волынского, который, находясь в опале, стремился вернуть расположение императрицы.

Императрица осталась довольна праздником, но Волынского это не спасло. Вскоре по доносу его и других членов кружка арестовали, обвинили в заговоре и подготовке государственного переворота. В числе арестованных оказался и Петр Еропкин.

Заговорщиков подвергли пыткам и приговорили к казни, которая состоялась 27 июня 1740 года на Сытном рынке у Петропавловской крепости.

Тела казненных без церковного обряда захоронили у ограды Сампсониевской церкви, а их имущество, включая обширную библиотеку Еропкина, конфисковали в казну и передали Академии наук.

После восшествия на престол Елизаветы Петровны «дело Волынского» было закрыто, имена участников реабилитированы, а выжившие (включая помощника Еропкина Карла Бланка) возвращены из ссылки. Но для Петра Михайловича это уже ничего не изменило.

В 1886 году на могиле Волынского, Еропкина и Хрущева у Сампсониевского собора был установлен памятник по проекту архитектора Михаила Щурупова, с барельефом работы Алексея Опекушина.